Год за годом всё то же: обезьяна толпу потешает в маске обезьяны...

年々や猿に着せたる猿の面。
Басё

Мацуо Басё

Примерное чтение: [тоси доси я | сару ни кисэтару | сару но мэн].

Дословный перевод: «Год за годом обезьяна наряжена в обезьянью маску».

Японский поэт, по сути законодатель жанра хайку, известный нам под авторским псевдонимом Басё (芭蕉, «растение банана»), написал это стихотворение в период нового года (по лунному календарю), где-то между 1693 и 1694 годами.

Само стихотворение считается новогодним. Вообще в хайку, по традиции, идущей еще из литературной игры-состязания рэнга, важно использовать «сезонное слово» киго (季語).

Так вот в рассматриваемом произведении сезонным новогодним символом будет не фраза «тоси-доси», переведенная Верой Марковой как «год за годом». Басё использовал такую фразу и в весенних стихах. Новогодней здесь является наряженная обезьяна.

Как мы помним из пословицы про обезьяну в парче, танец дрессированной макаки с древних времен считается в Японии новогодним символом. И изначально это было не столько развлекательное шоу, сколько сакральный ритуал, призывающий здоровье зрителям и, особенно, их лошадям. Под новый год дрессировщики со своими подопечными животными обходили зажиточные усадьбы и богатые заведения, давая представления.

Выдающейся переводчице Вере Николаевне Марковой для того, чтобы символика стихотворения была хоть немного понятнее русскоязычному читателю, пришлось вводить в текст «потешаемую толпу», которой не было в оригинале. Японскому читателю достаточно «наряженной обезьяны», чтобы достроить логический ряд до новогоднего представления.

Да и толпа у Басё не обязательно предполагается. Представление с обезьяной может быть не только публичным, но и частным, для одной конкретной семьи.

А что же могла исполнять обезьяна из стихотворения Басё? Вряд ли традиционный в таких выступления танец Самбасо («третьего старца», 三番叟), для него не требуется обезьянья маска.

Можем предположить, что источником танца послужил сюжет из народного фарса кёгэн (позже попавший и в театр кабуки), известный под названием «Колчан из [шкуры] обезьяны» (靱猿 [уцубо-дзару] ).

Некий князь встречает бродячего дрессировщика обезьян (сарумаваси) с питомцем. А князю как раз нужна меховая шкурка для обтягивания колчана и он требует обезьяну у владельца, намереваясь ее убить. Сарумаваси просит у князя позволения самому аккуратно убить животное и слезно прощается с обезьяной. Обезьяна, не понимая опасности момента, начинает исполнять заученный танец, князь веселится и отменяет свое решение. Обезьяна в благодарность исполняет второй танец.

Так вот очень часто ученую обезьяну играл актер-ребенок. Танцующая макака становилась первой ролью очень многих мальчиков из актерских династий.

Актеры династии Накамура в ролях дрессировщика и его обезьянки для пьесы «Уцубо-дзару». Утагава Кунисада (Тоёкуни III), 1815 г., цветная ксилография. Музей изящных искусств (MFA), Бостон, Массачусетс, США, инв. №11.22938

Естественно, что ребенок исполнял танец обезьяны в маске обезьяны. А не мог ли дрессировщик одеть свою макаку в подобную маску?

Наше новое поколение считает себя изобретателями постиронии. Но видите, еще во времена Басё было смешным заставить обезьяну изображать актера, изображающего обезьяну. Роль обезьяны была неотличима от ее природы, а маска совпадала с лицом.

Более того, сам Басё перешел на следующий уровень, показав, как культура топчется на месте, вновь и вновь возвращаясь к уже опробованным приемам. Ирония над постиронией. Постпостирония в трех строчках.

В виде картинки:

Цитата №41

См. также