Хайку Басё №78: Самая нелепая ошибка
唐秬や軒端の荻の取りちがへ
токиби я нокиба-но оги-но тори тигаэ
Дерзко по жизни идя налегке,
Сцапать судьбу под уздцы могу.
Предпочитая, синице в руке,
Взял деревенскую цыпоньку.
Для понимания этого стихотворения надо считать аллюзию, находиться в контексте. А прежде чем мы перейдем к переводу этого хайку, нам придется сначала вернуться назад и перечитать стихотворение №76 в контексте, открывшемся заново.
Но сперва возьмем строчку из середины нашего текста: [нокиба-но оги] . Это достаточно странное словосочетание с традиционным переводом «мискант у стрехи» (на самом деле это растение [оги], см. хайку №28). И эта фраза — личное имя в классическом литературном произведении.
В японском придворном романе [гэндзи-моногатaри] («Повесть о Гэндзи», ок. 1001 г.) не используются реальные имена персонажей. Все они названы чинами, должностями и прозвищами, данными по подробностям того или иного эпизода.
В третьей главе под названием [уцусэми] («Пустая скорлупка цикады») главный герой, собственно принц Гэндзи добивается взаимности от жены чиновника, активно сопротивляющейся домогательствам. Проникнув ночью в ее покои, Гэндзи хватает избранницу, но женщина выскользает, оставляя свои одежды. Дама, ставшая целью первой любовной страсти главного героя, названа в тексте Уцусэми, что звучит просто как перевертыш строки [сэми-но кара] («цикадья скорлупка») из хайку №76. Напомним, что в том стихотворении цикада ускользает с тонкой веточки, оставляя лирическому герою свою пустую скорлупку. Полное перекликание с эпизодом романа и в сюжете, и в выбранных словах.
Но при чем здесь мискант-оги? Когда возбужденный Гэндзи неожиданно потерял предмет своей страсти, даму Уцусэми, он переключился на ее падчерицу, Нокиба-но оги («Мискант у стрехи»), спавшую рядом, убедив ее, что к ней он и пробирался.
Вот теперь можно приступить к переводу. В первой строке [токиби] — дословно «китайское просо», то есть сорго, высокое культурное злаковое растение.
Во второй строке с сорго сводится названный выше «мискант {оги} у края крыши».
Третья строка раскрывает отношение растений с лирическим героем: [тори] = «взял» (в разных смыслах) + [тигаэ] = «вместо».
Попробуем собрать дословный подстрочник целиком: «Вместо мисканта под крышей взял китайское просо {/сорго}».
«Мискант у стрехи» однозначно должен отсылать к «Повести о Гэндзи», читатель сразу предполагает, что под именем растения подразумевается девушка, а лирический герой соотносится с принцем-любовником Гэндзи.
Только, в отличие от принца, променявшего желанную Скорлупку-цикады на подвернувшуюся Мискант-у-стрехи, герой Басё падает еще ниже и меняет Мискант на пресное сельское Сорго.
Иронично, но не более того.
Сложно решить, что делать с переводом. Прямое значение текста (про растения) не то что пресно, но просто не имеет поэтического смысла. А красивый аналог аллюзии вряд ли можно найти. Но, как говорится, «музыка навеяла». Слово [тори] из стихотворения в качестве существительного может означать «птицу». Можно попробовать по примеру Басё расширить пословицу про «синицу в руках». Ее предпочитают недоступному журавлю. Ну а лирический герой должен уже отвергать синицу в пользу какой-нибудь сельской птицы. Цыпочки?
Еще плохо, что выбора из двух вариантов хватит на две строчки. А нам нужно четыре. Ну додумаем что-нибудь ради рифмы.
Получился не Басё совершенно. С оригиналом лишь одно общее слово: «взял».
iskonno.ru
Телеграм
Дзен
X (Твиттер)
VK
Фэйсбук
Инстаграм
Пинтерест