Гражданам экс-СССР один из вариантов названия композиции с тремя обезьянами известен по песне Оскара Фельцмана и Льва Ошанина «Ничего не вижу»
...Ничего не вижу, ничего не слышу,
Ничего не знаю, ничего никому не скажу...
Песня популярна в исполнениях Тамары Миансаровой, Вероники Кругловой [смотреть ], Ирины Бржевской и Эдиты Пьехи.
Сложно сказать, подразумевал ли Лев Ошанин в стихах к этой довольно озорной песне символику трех обезьян или это просто совпадение. В воспоминаниях коллег поэта предполагается «древняя восточная символика», то есть без обезьян не обошлось.
А знали ли о трех обезьянах в Советском Союзе? Песня создана, видимо, в 1966 г. (для ансамбля «Дружба» с Эдитой Пьехой к фестивалю артистов эстрады «Весна-66»; этим же годом текст датируется в сборниках поэзии Льва Ошанина), а в 1968 г. увидел свет классический фантастический роман Ивана Ефремова «Час быка», в котором прямо упоминается (правда, в негативном ключе) символика трех обезьян. То есть для СССР того времени три обезьяны не были тайной.
Любопытно, что песня «Ничего не вижу» стала популярной не только на официальной советской эстраде, но и в советской контркультуре. Ее активно исполняли представители так называемого «сибирского андеграунда» — панкроковая группа «Гражданская оборона» или Янка Дягилева. Видимо, слова «ничего не вижу, ничего не слышу...» воспринимались «социально опасными» музыкантами в протестном ключе, как политическая сатира.
Если влияние обезьян на песню остается под вопросом, то влияние песни на обезьян несомненно. Во-первых, в русскоязычной среде очень часто любую композицию с тремя обезьянами могут назвать «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не скажу» (или «не говорю»). Так вот это «ничего» — несомненный вклад поэта Ошанина. А во-вторых, закрепилась последовательность трех обезьян: «не вижу — не слышу — не говорю». Русскоязычный человек с большей долей вероятности назовет или изобразит обезьян именно в таком порядке в отличие, например, от англоязычного, где чаще иноая последовательность: «не слышу — не вижу — не говорю». Например, когда на советском оборонном заводе в украинском Николаеве начали производить скульптурные изображения трех обезьян, они расположились в соответствии со словами Эдиты Пьехи.
Популярный англоязычный швейцарский певец канадского происхождения Фил Кармен (Phil Carmen, настоящее имя Герберт Хофман Herbert Hofmann) в середине 1980-х гг. добивается некоторого успеха в Швейцарии и в 1986 г. записывает новый альбом, названный по титульной песне «Wise Monkeys» (Мудрые обезьяны). Альбом вышел на первое место швейцарских чартов. Заглавную песню альбома, повествующую о трех обезьянах, [можно прослушать ].
Фил Кармен в 1980-е гг. во время турне с альбомом «Wise Monkeys» |
Обложка альбома «Wise Monkeys» |
Недавно на одном из интернет-аукционов мы заметили довольно необычную почтовую открытку. На ее лицевой стороне наскоро, довольно небрежно, в оригинале, наверное, чернилами или тушью тонким пером набросано изображение трех обезьян, которые не видят, не слышат и не говорят, а ниже витиевато, с пересечением элементов букв на соседних строках приведено стихотворение.
Открытка датирована 1908 г. На оборотной стороне текст письма и почтовая марка, погашенная штемпелем деревеньки с громким названием Юнион-Сити штата Мичиган 13 сентября 1912 г.
Давайте попробуем перевести текст стихотворения. Сразу предупреждаем, что все переводы любительские и могут содержать неточности, поэтому рядом даются оригинальные тексты, с ними вам будут яснее оттенки смыслов.
Here are three little monks as you can see
All from the jungle of Bam-ba-lee
Their lives are joyful, sportive, free —
They love with a love that's filled with glee
For their motto is stamped on their faces three —
"Say not, hear not, and forget to see"
Как видите, перед вами три маленьких монаха[1]
Все они из джунглей Бам-ба-ли[2]
Их жизнь радостна, спортивна, свободна —
Они любят любовью[3], наполненной ликованием
За свой девиз, запечатленный на трех лицах:
«Не говори, не слушай и забудь смотреть»
[1] в английском есть созвучие слов «монах» (monk) и «обезьяна» (monkey), но они, конечно же, не взаимозаменяемы. Автор изображает обезьян, но называет их монахами, очевидно из-за их обетов, самоограничения.
[2] Экзотично звучащее слово, да еще записанное по слогам, вряд ли подразумевает конкретное место на глобусе, хотя в черной Африке можно при желании найти местечки с названием Бамбали.
[3] В английском тавтология заметна еще больше: там и глагол, и существительное неотличимы, love.
Поэт здесь рассказывает экзотическую историю, наполняет подробностями, но оставляет недосказанность. Читатель должен сам додумать, кто такие монахи «Бам-ба-ли», в чем радость и «спортивность» их жизни и любви. Это яркое, но сумбурное шоу.
Художник же при этом изображает обычную сувенирную статуэтку. Мы можем даже предположить, что конкретно металлическую, возможно, японского производства, в то время они были широко представлены в США.
Изображение и сама открытка помечены подписью Clivette (в рисунке из-за неудачного расположения последняя «e» обрезалась, но в строке копирайта различима). Мы не можем утверждать наверняка, но очень похоже, что автор открытки — «великий» Мертон Клайветт (Merton Clivette, 1868—1931), выступавший с гастролями по миру как иллюзионист, но вошедший в историю в качестве действительно ценимого американского художника, сломавшего рамки реализма, освоившего сперва экспрессионизм, а дальше перейдя к еще более фигуративному и абстрактному искусству.
Мы не стали бы начинать новой статьи ради единственной стихотворной открытки со смутными смыслами, но открытку с англоязычными стихами о трех обезьянах мы уже встречали. Ею поделился Брюс Киттес (Bruce Kittess), американский коллекционер и один из трех патриархов изучения символики трех обезьян в мире.
Производитель открытки в 1911 г. из города Буффало (штат Нью-Йорк) постарался оживить оформление. И главные герои здесь динамичны, даны в повороте друг к другу, и весь текст окружен графической рамкой в виде веревки, на которой резвятся мелкие обезьянки. Несмотря на то, что обезьяны изображены довольно абстрактно, по их темным «шапкам» можно узнать американских капуцинов. Так что это не японские или африканские обезьяны. Перед нами полностью американский продукт. А что же говорится в тексте?
На наш не очень искушенный взгляд, стихи несколько тяжеловесны, зато пытаются без иносказаний объяснить символику трех обезьян:
"No evil I'll see", said the monkey wise,
"If I place my paws right over my eyes;"
"No evil I'll hear", said his brother grave,
"A paw for each ear will my hearing save".
"No evil I'll speak", said the third in the row,
"For the tongue is the source of much trouble, you know,
And the holding of mine makes one element less
In the sum of human unhappiness".
«Я не увижу зла», — сказал обезьяний мудрец,
«Если я размещу свои лапы прямо перед моими глазами».
«Я не услышу зла», — сказал его степенный брат,
«По лапе для каждого уха спасут мой слух».
«Я не стану говорить зла», — сказал третий в ряду,
«Из-за языка, который, как вы знаете, служит источником множества неприятностей
И мое сдерживание дает на один элемент меньше
В сумму человеческих несчастий».
Любопытно, что и здесь автор проговаривается: язык обезьяний, а несчастья от него человеческие (human).
Ну и третий вариант стихотворной открытки не датирован, а стихи нам кажутся с литературной точки зрения самыми удачными:
O'er the door of the sacred Temple
They sit in their wisdom the three —
The little deaf Monkey,
The little dumb Monkey,
The Monkey who will not see;
With their eyes shut to evil,
Ears that hear only the right,
Lips that are dumb to scandal.
They sit in their silent might.
Над дверью священного Храма[5]
Сидят в своей мудрости трое:
Маленькая глухая Обезьянка,
Маленькая немая Обезьянка,
Обезьянка, которая не видит.
С их глазами, закрытыми для зла,
Ушами, что слышат только правду,
Губами, немыми в скандалах.
Они сидят в своем тихом могуществе.
[4] Вместо английского названия Японии (Japan) здесь использован один из японских вариантов, Ниппон, очевидно, в целях придания большей «аутентичности» и значимости.
[5] Автор, очевидно, имеет в виду святилище Тосёгу в Никко, однако там панно с тремя обезьянами украшает лишь второстепенное сооружение — священную конюшню и находится не совсем над ее дверями. Вспомним, как на самом деле выглядят обезьяны из Никко:
На красной ленте над текстом стихотворения сказано: «древняя японская резьба, 716 г. до н. э.». Это, конечно, полная глупость, художник состарил обезьян из Никко на целых 23 века. Святилище создано в 1617 г., а основные сооружения, в т. ч. и «обезьянью» конюшню датируют примерно 1635-м г.
На сайте Эмиля Шуттенхельма (Emil Schuttenhelm), еще одного патриарха изучения трех обезьян, мы находим второй вариант открытки с тем же стихотворением:
Художник Эрнест Эбботт решил дословно воспроизвести стихотворение: вход в буддистский храм с фигурой Будды в глубине украшен тремя обезьянами. Интересно было бы увидеть реакцию авторов текста и иллюстрации, если бы они узнали, что за тремя обезьянами их ожидает не Будда, а лошадь.
Если вы хотите глубже познакомиться с поэзией на иностранных языках о трех обезьянах, рекомендуем вам сайт Эмиля Шуттенхельма. Именно на нем мы узнали, что стихотворение на двух последних открытках воспроизведено не полностью и у него есть автор.
Оказывается, полное стихотворение называется «Урок» (A Lesson) и написано оно американской поэтессой Полиной Каррингтон Буве (Раст) (Pauline Carrington Bouvé (Rust), 1860—1920). И у стихотворения есть мораль: обезьяны из страны «тысяч ложных богов» несут Западу урок настоящей, божественной истины.
И в заключение немного отойдем от темы почтовых открыток. На одном из аукционов в ноябре 2021 г. продавалась антикварная серебряная со следами позолоты брошь с тремя обезьянами. Сама по себе она вряд ли слишком примечательна, но была прикреплена к оригинальной карточке, на которой мы видим тот же фрагмент стихотворения Полины Буве и снова без указания авторства:
Про брошь у нас нет никакой информации, кроме того, что продавец находился в Восточном Суссексе, Англия.