хитогото-но кути ни ару нари сита момидзи
Да, краска эта всем знакома
И здесь вблизи, и вдалеке,
Ведь в это время листья клена
У всех подряд на языке.
Сравнительно простое осеннее стихотворение, не вызывающее вопросов.
Читаем. Первая строка: «У каждого человека...».
Начало второй строки нам уже очень хорошо знакомо. Слово [кути] весьма многозначно, но в своем прямом значении это «рот», и нам этого хватит. Строка целиком: «...во рту находится...».
Третья строка гладко продолжает высказывание: «...язык». И вдруг читатель спотыкается: [момидзи] — «красный лист» (или во множественном числе, «листья», обычно подразумевается живописная осенняя листва японского клена).
Осенние листья [момидзи] японского клена, главный символ осени в Японии. Город Уэда префектуры Нагано, ноябрь 2012. Фото: Юя Сэкигути. Лицензия: CC-BY-2.0
Ну да, язык можно сравнить с красным осенним листом, но такое сравнение — не слишком сильный прием для создания стихотворения. Должно быть еще какое-то поэтическое событие.
И оно есть. Слово [сита], которое всем предыдущим текстом Басё подталкивал прочесть как существительное: «язык», может оказаться эпитетом: «нижний» (в значении «опавший») {красный лист}.
В этом случае можно вернуться ко «рту» [кути] и понять, что дословное «во рту» имеет и переносный смысл: «на устах».
То есть у нас два явных смысла: «У каждого во рту язык {как} красный лист» и «У всех на устах опавшая листва».
Последнее не удивительно: в Японии любование осенними кленами — событие вряд ли меньшее, чем весеннее любование сакурой.
Хайку забавно, но не глубоко.
Близкого к оригиналу перевода у нас не получится: многозначность «язык»/«опавший» не передашь. Можно разве что попытаться добавить игру слов на прямом и переносном значении фразы «на языке»: то ли во рту, то ли на словах.