Замкни свое сердце

Золотым периодом гонконгского кинематографа стала, безусловно, эпоха Брюса Ли. После него наступила растерянность, но падающий флаг подхватили режиссеры так называемой «новой волны». Одним из «выстреливших » жанров стало «китайское фэнтези» уся (武俠), а его выдающимся мастером и знаменитостью мирового уровня признан гонконгский режиссер вьетнамского происхождения, известный нам под именем Цуй Харк (徐克, на самом деле с кантонского это должно читаться как-то вроде Чхёй Хаак). Его фильм под названием «Зеленая змея» (青蛇 ) 1993 г. полюбился зрителям, но не добился каких-то выдающихся похвал от критиков.

На основе поистине интернационального «бродячего сюжета» о жене-змее где-то в XVII в. сложился китайский классический текст «История о Белой змее» или иначе «Госпожа Белая змея». Его-то и многократно ставили на сцене и экранизировали, в том числе и наш Цуй Харк.

Из волшебной сказки с элементами ужастика режиссер создает красивую картинку-притчу. История развернута не с точки зрения любящей и верной змеи (в исполнении Джои Вон) или от лица ее избранника (У Синго), а от имени названной сестры, Зеленой змеи (Мэгги Чун), хоть и действующего персонажа, но, по сути, стороннего наблюдателя, старающегося постичь мир людей.

Сестры-змеи. Актрисы Джои Вон и Мэгги Чун. Кадр из фильма «Зеленая змея». Гонконг. Режиссер Цуй Харк. 1993 г.

Безупречный буддийский монах Фат Хой (Винсент Чжао) борется со злом, выявляя оборотней-демонов, превращающихся в людей. Почему демоны стремятся стать человеком? Очевидно, из буддийских побуждений. Считается, что обрести просветление можно лишь переродившись человеком, причем мужчиной и только в сознательном возрасте. Правда, Лотосовая сутра дает пример, как обрела просветление дочь Короля драконов (ребенок женского пола не из рода людей!), но отсталые демоны, видимо, не знакомы с буддийскими сутрами. Мы немного отвлеклись, давайте вернемся к нашим змеям.

Монах преследует сестер-змей, старшая из которых нашла своего возлюбленного и в самопожертвовании обрела настоящую человечность. Пусть фильм местами наивен, а спецэффекты могут заставить искушенного зрителя лишь улыбнуться, красоты произведение не потеряло. Картинка в каждом кадре выверена и отточена, а вопросы, которые задает режиссер, актуальны во все времена: возможно ли насаждать добро насильно, не порождает ли противостояние злу большее зло, что делает человека человеком, что есть любовь и т. п.

По сюжету охотник на демонов насильно отправляет мужа Белой змеи, уже знающего об ее истинной природе, в «землю умиротворения» — буддийский монастырь в горе, стоящей посреди воды (его прообразом должен быть монастырь «Золотая гора» Цзиньшань недалеко от Нанкина).

Перед пострижением будущий монах получает наставление от постригающего: «ты покидаешь океан страданий, источником страданий являешься ты сам», окружающие монахи подхватывают: «рай Будды — не слышать, истинное счастье — не видеть, нирвана — не говорить, умиротворение там, где нет сердца», принимая соответствующие позы, а распорядитель церемонии уже совсем карикатурный ломает свою колотушку, многократно крича: «всё это — ничто!»

Монахи в позах обезьян Не слышу, Не вижу, Не говорю. Кадр из фильма «Зеленая змея». Гонконг. Режиссер Цуй Харк. 1993 г.

Позы трех обезьян (вернее, четырех, четвертая — с рукой, прижатой к сердцу) у режиссера означают вполне определенное буддийское воззрение на путь избавления от страданий, однако мир монахов, показанный в синих тонах, не менее отталкивающ и уродлив, чем мир простых людей (показан в красном тоне в первых кадрах фильма). И обезьяньи позы — это обвинение буддизма в слепости и глухости, в отсутствии любви и человечности. Новоиспеченный монах, которого Зеленая змея возвращает в мир, оказывается слеп, его чувства полностью заблокированы.

То есть Цуй Харк использует трех обезьян и в качестве естественной символики буддизма, и в виде антирелигиозной сатиры.

Цуй Харк

※