Обезьяны, черви и бессонные ночиОбезьяны, черви и бессонные ночиПредлагаем вашему вниманию перевод статьи австрийского япониста Бернхарда Шайда «Affen, Würmer und durchwachte Nächte». Перевод любительский, не всегда точный или дословный, поэтому дается параллельный оригинальный текст на немецком языке. В русскоязычный текст добавлены ссылки на словарные определения.
Одна из самых известных достопримечательностей Японии — святилище
обожествленного сёгуна Токугавы Иэясу в Никко, а одной из самых известных достопримечательностей Никко служат три обезьяны. Откуда эти обезьяны в мавзолее одного из самых могущественных правителей во всей японской истории? И для чего они зажимают глаза, рот и уши? И почему их можно найти, разглядывая многочисленные каменные стелы, почти не замечаемые где-то рядом с храмами и святилищами, на краю кладбища или в разных произвольных местах? Кажется, что ответы на эти вопросы можно найти в особом культе, о котором в наше время даже в Японии мало кто знает, но в период Эдо с ним был знаком каждый — это культ Косин. Чтобы разъяснить это верование, необходимо совершить небольшой экскурс в традиционные медицину и календарь.
Три обезьяны, Никко
Полурельеф, дерево, XVII в.; Тосёгу в Никко, префектура Тотиги
Фото © Рон Резник, 2004
Три обезьяны (сару), происходящие из культа Косин, являются, пожалуй, самой известной из композиций в богато украшенных сооружениях святилища Тосёгу. Они украшают соседнее с непосредственным святилищем сооружение, которое когда-то служило конюшней, потому, что обезьяны, якобы, благоприятно действуют на здоровье лошадей. На примере обезьян хорошо виден принцип мидзару, ивадзару и кикадзару
«Три червя», так чаще всего в западной литературе переводят японское «санси». Но можно предложить и варианты «три трупа» 尸 или «три трупных червя» («санси-но-муси»), где «муси» может относиться к рептилиям или насекомым, то есть не обязательно червям, а, скорее к каким-то пресмыкающимся или иным животным. Эти ду́хи, если верить описаниям, имеют довольно своеобразную форму, а именно даосского мудреца («верхний червь», обитающий в голове), льва («средний червь» в груди) и человеческой ноги с бычьей головой («нижний червь» в брюшной полости). И у каждого из них есть свиток, чем подчеркивается их функция секретаря.
Три трупных червя (санси)
Источник: Nihon kokugo daijiten (Shogakukan 1974), т. 9, стр. 237
Согласно традиционной китайской медицине, широко практикуемой в Японии до нового времени, человеческое тело населено множеством духов или «душ», которые могут благоприятно или дурно влиять на физическое состояние. Кажется, что иногда эти духи или души могли вести достаточно независимое существование, которое можно сравнить с такими существами, как, например, бактерии. К числу таких бактериеподобных духов можно отнести и «трех червей». Они оказывают непосредственное влияние на образ мыслей и продолжительность жизни человека.
По изначально китайской концепции три червя ведут себя как паразиты, ослабляя тело и сокращая срок жизни. Ранние даосы, искавшие секреты вечной жизни, разрабатывали особые диеты, посредством которых измарывали голодом трех червей в организме. Позже более морально-этически ориентированная теория объясняла действия трех червей несколько иным образом: ночью, когда человек засыпает, три червя поднимаются вверх, к божеству Полярной звезды (яп. Тэнтэй, дословно «небесный владыка») и докладывают о дурных поступках своего «хозяина». После этого Тэнтэй наказывает соответствующего человека, в основном, болезнями, недомоганиями и ранней смертью. Черви покидают тело (по неизвестной мне причине) только однажды в каждые шестьдесят дней, а точнее, на 57-й день традиционного китайского шестидесятидневного цикла. Этот день связан с природным элементом «металл» и знаком зодиака «обезьяна». По-японски такой день называется Косин (металл-обезьяна). Из-за предполагаемой активности трех червей ко дню Косин, а, вернее, к ночи Косин приковывается особое внимание.
Еще дворяне периода Хэйян были убеждены, что шпионаж червей можно предотвратить, если бодрствовать в соответствующую ночь, чтобы черви не смогли покинуть тело. По этой причине в ночи Косин организовывались общественные встречи с различными видами игр до самого утра. Отсюда происходят обычаи бдений в ночь Косин (косин-мати), которые проводились до начала XX века в различных формах во все более широких слоях населения.
|
 Сёмэн Конго и три обезьяны Вертикальный свиток (гравюра на бумаге, тушь, краска). XIX в.; Этнографический музей Цюриха (Инв. № 19462); 58 × 21 см Фото © Tomoe Steineck, Martina Wernsdörfer, Raji Steineck, WegZeichen: Japanische Kult- und Pilgerbilder. Die Sammlung Wilfried Spinner (1854–1918). Zürich: VMZ (Ausstellungskatalog), Abb. 74 |
В период Хэйан дворяне поддерживали более светскую форму борьбы с червями, охватившую даже японский буддизм, который интегрировал веру Косин в концепцию кармы. Три червя стали рассматриваться в качестве недоброжелательных шпионов, служащих кармическому возмездию. Как карательный о́рган, даосское божество Полярной звезды Тэнтэй постепенно вытесняли другие фигуры с буддистским подтекстом, например Индра (яп. Тайсяку-тэн), верховное буддистское божество-охранник, а еще позже Эмма — главный судья мира мертвых. Наконец, появилось грозное божество по имени Сёмэн Конго (дословно зеленолицый ваджра), первоначально слуга Индры, внешне символизирующий эзотерического владыку мантр (мёо) — в центре культа Косин. Верующие в своих молитвах призывали Сёмэн Конго, чтобы противостоять червям и тем самым продлить свои жизни.
Сёмэн Конго чаще всего изображался в сопровождении трех обезьян. Возможно, ассоциация вызвана тем, что день или ночь, в которые три червя покидают тело, связаны с зодиакальным зна́ком обезьяны. В следующую очередь, ассоциация с обезьянами связана с тем, что НЕ должны делать три червя: ничего не видеть, ничего не слышать и тем более, не проболтаться. Эта связь легко видна в японском языке, так как сару («обезьяна)» легко трансформироваться в -дзару («не») и «не видеть», «не говорить», «не слышать» (мидзару, ивадзару, кикадзару) можно понять как «видит обезьяна», «говорит обезьяна» и «слышит обезьяна».
Мотив трех обезьян обязан своей популярностью в Японии не тем, что обезьяны желают отстраниться от всякого зла, как с радостью принимается в настоящее время.[1] Наоборот, он символизирует противоположные желания, чтобы человек, носящий в себе трех червей, был огражден от их шпионской деятельности, мог и дальше предаваться своим порокам, не опасаясь ранней смерти. Хотя эти помыслы, вроде бы, на первый взгляд, не соответствуют буддийской морали, нельзя сказать, что они противоречат обычной буддистской практике. В ней всегда стремились находить лазейки в законах кармы, а верующим обещалось достигать максимума благой кармы с наименьшими затратами. Поэтому верование Косин получило поддержку в буддизме, а для главного божества верования — Сёмэн Конго — даже создан свой собственный храм. Древнейший храм данного типа находится в комплексе Ситэнно-дзи в Осаке, он был построен около 700-го г.
Три жизнерадостные обезьяны (огэнки сандзару)
Резьба (дерево, лак). Нач. периода Эдо; святилище Титибу, префектура Сайтама
Фото © Keihin Nike, Wikipedia (яп.)
Святилище Титибу относится к тому же времени, что и знаменитый Тосёгу с его обезьянами, которые не видят, не слышат и не рассказывают ничего из увиденного. Три обезьяны из Титибу кажутся ироничным ответом на ту группу, тем, что, очевидно, с любопытством глядят, слушают и широко разевают рот. Поэтому они и называются «жизнерадостными обезьянами». Этот мотив встречается и на вотивных изображениях в святилище.
Схематическое изображение каменной стелы культа Косин, период Эдо
Источник: Makita Hidenosuke [2010/9]
Вышеупомянутая композиция из Сёмэн Конго и трех обезьян подтверждается только на начало периода Эдо. Вероятнее всего, она появляется одновременно с так называемыми «братствами Косин» (косин-ко) во время позднего японского средневековья. Это высокоорганизованные группы последователей (ко) верования Косин, объединяющие усилия для совместных бдений в определенные ночи Косин. И если, к примеру, удавалось в течение трех лет препятствовать доносам трех червей, воздвигались памятные каменные стелы или «ступы Косин» (косин-то). На типичных стелах Косин изображаются три обезьяны у ног Сёмэн Конго. Часто они дополняются символами солнца и луны, которые здесь обозначают вселенские первоначала — инь и ян.
Стилистически эти простые каменные скульптуры сходны с народными статуями Дзидзо, которые можно найти в Японии, практически, повсеместно, либо с богами дорог (досодзин). Другими близкими примерами являются Каннон с лошадиной головой (Бато Каннон), комаину или буддистские привратники (нио), которые часто вырезались мирянами в камне в очень индивидуальном стиле. Все они свидетельствуют о религиозности простых жителей, непредвзято использующих любые традиции. Несмотря на то, что корни верования Косин возникли из смеси буддизма и даосизма, как показывают примеры из периода Эдо, Сёмэн Конго покланялись и в ходе синтоистских обрядов. Верование Косин представляет собой типичный пример неразрывного переплетения в прошлом буддизма и синтоизма.
1. В самом деле, известна цитата из Бесед Конфуция, гласящая:
Не смотри на то, что противно правилам, не слушай того, что противно им, не говори того, что противно им.
非禮勿視、非禮勿聽、非禮勿言、非禮勿動
«Лунь Юй», раздел «Янь Юань»
Конечно, эта цитата тоже играет определенную роль в появлении трех обезьян, но не она является основной причиной их популярности.
Перевод Исконно.ru
Nikkō, der Schrein in dem Shōgun Tokugawa Ieyasu vergöttlicht wurde, zählt zu den berühmtesten Sehenswürdigkeiten Japans und die Drei Weisen Affen zählen zu den berühmtesten Sehenswürdigkeiten von Nikkō. Wie aber fanden diese Affen Eingang in das Mausoleum eines der mächtigsten Herrscher der gesamten japanischen Geschichte? Und aus welchem Grund halten sie sich Augen, Mund und Ohren zu? Und wieso findet man man die Drei Affen bei aufmerksamer Betrachtung auch an zahlreichen volkstümlichen Steinmonumenten, die kaum beachtet in den Arealen von Tempeln und Schreinen, am Rande von Friedhöfen oder in der freien Natur anzutreffen sind? Die Antwort auf derartige Fragen dürfte in einem eigenartigen Kult zu finden sein, der heute selbst in Japan kaum mehr bekannt ist, in der Edo-Zeit jedoch jedem geläufig war: der kōshin-Glaube. Um diesen Glauben zu erklären, ist ein kurzer Exkurs in die traditionelle Medizin- und Kalenderkunde notwendig.
Die Drei Weisen Affen, Nikkō
Halbrelief, saru (Holz). 17. Jh.; Tōshō-gū in Nikkō, Tochigi-ken
Bild © Ron Reznick, 2004. (Letzter Zugriff: 2011/7)
Die Drei Weisen Affen (saru), welche ihren Ursprung im kōshin-Glauben haben, sind die vielleicht berühmteste Figurengruppe innerhalb der reich ornamentierten Anlage des Tōshō-gū Schreins. Sie befinden sich an einem Nebengebäude, das einstmals als Stall diente, denn angeblich sollen Affen gut für die Gesundheit von Pferden sein. An den Affen sieht man gut das Prinzip des mizaru, iwazaru, kikazaru.
„Drei Würmer“ ist die in der westlichen Literatur gängige übersetzung für jap. sanshi. Der Zeichenbedeutung nach handelt es sich jedoch um drei Leichname 尸 oder um drei Leichnams-Würmer (sanshi no mushi), wobei mushi sowohl Kriechtiere als auch Insekten bezeichnet und daher nicht unbedingt „Wurm“, sondern eher „Gewürm“ oder „Getier“ bedeutet. Die entsprechenden Geistwesen haben aber, so sie überhaupt näher beschrieben werden, ganz eigenartige Gestalten, nämlich die eines daoistischen Weisen („Oberwurm“, sitzt im Kopf), eines Löwen („Mittelwurm“, im Brustraum) und eines menschlichen Beins mit Rinderkopf („Unterwurm“, im Unterleib). Alle drei haben außerdem jeweils eine Schriftrolle bei sich, was ihre Funktion als Protokollführer unterstreicht.
Drei Leichenwürmer (sanshi)
Bildquelle: Nihon kokugo daijiten (Shogakukan 1974), Band 9, S. 237
Gemäß der traditionellen chinesischen Medizin, die bis zum Beginn der Moderne auch in Japan allgemein praktiziert wurde, wird der menschliche Körper von einer Unzahl an Geistern oder „Seelen“ bevölkert, die gute oder schlechte Einflüße auf das körperliche Befinden haben. In manchen Fällen scheinen diese Geister oder Seelen durchaus eine eigenständige physische Existenz zu haben und sind insoferne weniger mit transzendenten Wesen als zum Beispiel mit Bakterien zu vergleichen. Zu diesen Bakterien-ähnlichen Geisterwesen zählen die sogenannten „Drei Würmer“. Sie haben einen direkten Einfluß auf die dem Menschen zugedachte Lebenßpanne.
Nach ursprünglicher chinesischer Auffaßung verhalten sich die Drei Würmer wie Parasiten, die den Körper schwächen und so sein Leben verkürzen. Auf der Suche nach dem Geheimnis des ewigen Lebens suchten und fanden frühe Daoisten asketische Diäten, mittels derer sie die Drei Würmer in ihrem Körper aushungerten. Spätere, eher ethisch-moralisch ausgerichtete Theorien erklärten die Wirkungsweise der Drei Würmer hingegen folgendermaßen: Nachts, wenn der Mensch schläft, steigen die Drei Würmer zur Gottheit des Polarsterns (jap. Tentei, wtl. „Himmelsherrscher“) empor und berichten ihm die bösen Taten ihres „Wirts“. Tentei bestraft dann den betreffenden Menschen, und zwar vorwiegend mit Krankheit oder frühem Tod. Die Würmer verlaßen den Körper ihres Wirts allerdings (aus mir unbekannten Gründen) nur einmal in sechzig Tagen, genauer am 57. Tag des traditionellen Sechziger Zyklus der chinesischen Kalenderkunde. Diesem Tag sind die Wandlungsphase „Metall“ und das Tierkreiszeichen „Affe“ zugeordnet. Auf Japanisch heißt dieser Tag kōshin, „Metall-Affe“. Aufgrund der vermuteten Tätigkeiten der Drei Würmer wurde nun diesem kōshin-Tag, oder beßer, der kōshin-Nacht, eine ganz besondere Aufmerksamkeit zuteil.
Bereits die Adeligen der Heian-Zeit waren der Überzeugung, daß es möglich sei, die Spionage der Würmer zu unterbinden, wenn man die entsprechende Nacht durchwachte und die Würmer so am Verlaßen des Körpers hinderte. Aus diesem Grund organisierten sie in den kōshin-Nächten ein geselliges Zusammenseins und hielten sich mit allerlei Spielen bis zum frühen Morgen wach. Daraus entwickelte sich der Brauch der kōshin-Wache (kōshin machi), die bis zum Beginn des zwanzigsten Jahrhunderts in verschiedenen Formen in immer breiteren Schichten der Bevölkerung durchgeführt wurde.
|
Shōmen Kongō und die Drei Affen Hängerollbild (Tusche und Farben auf Papier, Druck). 19. Jh.; Völkerkundemuseum Zürich (Inv.-Nr. 19462); 58 × 21 cm Bild © Tomoe Steineck, Martina Wernsdörfer, Raji Steineck, WegZeichen: Japanische Kult- und Pilgerbilder. Die Sammlung Wilfried Spinner (1854–1918). Zürich: VMZ (Ausstellungskatalog), Abb. 74 |
Während die Heian-zeitlichen Adeligen eine eher sekuläre Form der Würmerkur pflegten, griff auch der japanische Buddhismus den kōshin-Glauben auf und integrierte ihn in das Karma-Konzept. Die drei Würmer wurden so zu mißgünstigen Spionen im Dienste der karmischen Vergeltung. Als strafende Instanz wurde der daoistische Polarsterngott Tentei nach und nach von stärker buddhistisch konnotierten Gestalten abgelöst, u.a. von Indra (jap. Taishaku-ten), der obersten buddhistischen Wächtergottheit, später aber auch von Enma, dem obersten Richter der Totenwelt. Schließlich geriet eine bedrohliche Gottheit namens Shōmen Kongō (wtl. grüngesichtiger vajra) — urspünglich ein Diener des Indra, der äußerlich den esoterischen mantra-Königen (myōō) nachempfunden ist — ins Zentrum des kōshin-Glaubens. Zu Shōmen Kongō beteten die Gläubigen um Beistand, wenn sie das Tun der Würmer unterbinden und auf diese Weise ihr Leben verlängern wollten.
Auf bildlichen Darstellungen wird Shōmen Kongō zumeist in Begleitung der Drei Affen dargestellt. Die Aßoziation entstand möglicherweise daraus, daß der Tag bzw. die Nacht, in der die Drei Würmer den Körper verlaßen, mit dem Tierkreiszeichen des Affen zu tun hat. In einem weiteren Aßoziationßchritt wurde der Affe mit dem verbunden, was die Drei Würmer NICHT tun sollen: nichts sehen, nichts hören, und vor allem nichts ausplaudern. Auf Japanisch ist diese Verbindung leicht herzustellen, da saru („Affe“) zu -zaru („nicht“) umgeformt werden kann: „nichts sehen“, „nichts sagen“, „nichts hören“ (mizaru, iwazaru, kikazaru) kann also auch als „Seh-Affe“, „Sprech-Affe“, und „Hör-Affe“ verstanden werden.
Das Drei Affen-Motiv verdankt seine Beliebtheit in Japan also nicht der Tatsache, daß die Affen sich von allem Bösen fernhalten wollen, wie heute gerne angenommen wird.[1] Sie stehen im Gegenteil für den Wunsch, daß die Drei Würmer, die jeder in sich trägt, von ihrer verräterischen Aufgabe abgehalten werden sollen und der Mensch selbst weiter seinen Lastern frönen kann, ohne sich dabei vor einem frühen Tod fürchten zu müßen. Obwohl dieses Vorhaben auf den ersten Blick gegen buddhistische Moralvorstellungen gerichtet zu sein scheint, widersprach es nicht der landläufigen buddhistischen Praxis. Diese war stets bemüht, Schlupflöcher im Gesetz des Karma ausfindig zu machen, und versprach den Gläubigen, mit dem geringsten möglichen Aufwand ein Maximum an gutem Karma zu erwirtschaften. Daher wurde der kōshin-Glauben vom Buddhismus gefördert, ja, es entstanden sogar eigene Tempel für Shōmen Kongō, die Hauptgottheit des kōshin-Glaubens. Der älteste Tempel dieser Art befindet sich im Gebäudekomplex des Shitennō-ji in Ōsaka und wurde bereits um das Jahr 700 errichtet.
Drei lebenslustige Affen (Ogenki sanzaru)
Schnitzwerk, saru (Holz, Lack). Frühe Edo-Zeit; Chichibu Schrein, Saitama-ken
Bild © Keihin Nike, Wikipedia (jp.). (Letzter Zugriff: 2011/10/15)
Der Chichibu Schrein stammt aus derselben Zeit wie der berühmte Tōshō-gū Schrein, wo die Drei Affen, die nichts sehen, nicht hören und nichts ausplaudern, zu sehen sind. Die Drei Affen des Chichibu Schreins scheinen wie ein ironischer Kommentar zu dieser Gruppe, indem sie ganz offensichtlich neugierig schauen, hören und den Mund weit aufreißen. Sie werden daher auch als die „lebenslustigen Drei Affen“ bezeichnet. Das Motiv findet sich auch auf den Votivbildern des Schreins.
Schematische Darstellung eines
kōshin-Gedenksteins aus der Edo-Zeit
Bildquelle: Makita Hidenosuke [2010/9]
Das erwähnte Ensemble von Shōmen Kongō und den Drei Affen ist allerdings erst seit der frühen Edo-Zeit belegt. Es entstand wahrscheinlich Hand in Hand mit dem Aufkommen der sogenannten kōshin-Fraternitäten (kōshin-kō) im japanischen Spätmittelalter. Dabei handelt es sich um gut organisierte Gruppen von Laienanhängern (kō) des kōshin-Glaubens, die sich gemeinsam bemühten, eine festgesetzte Anzahl von kōshin-Nächten zu durchwachen. Wenn es ihnen beispielsweise gelang, die Drei Würmer drei Jahre lang von ihrem Rapport abzuhalten, errichteten sie Gedenksteine oder kōshin-stupas (kōshin-tō). Typische Beispiele solcher kōshin-Gedenksteine stellen die Drei Affen zu Füßen des Shōmen Kongō dar. Oft sind sie auch mit den Symbolen von Sonne und Mond versehen, die hier für die Urkräfte des Universums, Yin und Yang, stehen.
Stilistisch haben diese einfachen Steinskulpturen ähnlichkeiten mit den volkstümlichen Statuen des Jizō, die in Japan fast überall zu finden sind, oder mit den Wegegöttern (dōsojin). Andere Verwandte sind Kannon mit dem Pferdekopf (Batō Kannon), die komainu oder die buddhistischen Torwächter (niō), die oft von Laien in sehr individueller Art in Stein gehauen wurden. Sie alle stehen für eine volkstümliche Laienreligiosität, die unvoreingenommen von sämtlichen Traditionen Gebrauch macht. Obwohl die Wurzeln des kōshin-Glaubens aus einer Mischung von Buddhismus und Daoismus entstanden sind, zeigen Beispiele aus der Edo-Zeit, daß Shōmen Kongō auch mit Shintō-Riten verehrt wurde. Der kōshin-Glauben stellt insofern ein typisches Beispiel für die untrennbare Verflechtung von Buddhismus und Shintō in der vormodernen Zeit dar.
1. In der Tat gibt es ein Zitat aus den Analekten des Konfuzius, das besagt:
Nichts ansehen, was nicht sittlich ist, nichts hören, was nicht sittlich ist, nichts sagen, was nicht sittlich ist, nichts tun, was nicht sittlich ist.
非禮勿視、非禮勿聽、非禮勿言、非禮勿動
The Analects, Yan Yuan
Sicher hat dieses Zitat bei der Benennung der Drei Affen auch eine Rolle gespielt, doch ist es nicht der Hauptgrund für ihre Beliebtheit.
Скопировано с сайта univie.ac.at
три обезьяны 
происхождение 
философия 
в культуре 
словарь 
библиотека 
коллекция 
ссылки 
iskonno.ru
Фэйсбук
Инстаграм
Дзен
Пинтерест