Одну из трех самых священных гор в Японском царстве сейчас горой Татэ [Татэяма, 3015 м] зовут, а раньше она называлась Тати. Находится она в провинции Эттю [ныне префектура Тояма] и восхождение на вершину Тати за подвиг считалось.
У подножия Татиямы деревенька была и молодежь в ней мечтала на гору подняться. И как-то раз сговорились большой толпой. Набрали еды на три дня и отправились священную гору покорять.
Даже высоко не поднялись, заплутали где-то на склоне в лесу гигантских криптомерий [«японский кедр»] и вдруг услышали дикие вопли, а чуть позже топот. Выскочили на крестьян какие-то черные мохнатые чудовища. Кто-то потом говорил, что были они подобны людям, но не люди, а какие-то черти, кому-то они быков напомнили, а кто-то из крестьян их заметил, только когда они пронеслись с дикими криками мимо и можно было разобрать то ли 6, то ли 7 черных хвостов у каждого.
Как бы то ни было, все покорители горных вершин в страхе рванули вниз по склону и кое-как с ушибами и с лицами, иссеченными ветками добрались до деревни.
Больше всего не повезло одному парню. Он за корягу зацепился и упал ничком, брошенный своими товарищами. И одно из чудищ его догнало и черной волосатой рукой до плеча дотронулось. Парень вскочил и понесся, что было духу. До деревни первым добежал, но, не смотря на физическую нагрузку, в лице у него не было ни кровинки. Бледный, словно мертвец.
Но ничего. Всё прошло, словно и не бывало. Молодежь, не договариваясь решила не заговаривать о происшествии. А вот у парня на том самом месте, за которое его чудище потрогало, шерсть начала черная расти. И как парень не старался: и брил, и мазал, и прижигал — ничего эту шерсть не брало. Она ничему не мешала, но всегда оставалась напоминанием о неудаче.
Прошел где-то год и этот парень нашел себе невесту в соседней деревне, женился и в дом ее привел. Хорошая девушка: и красивая, и работящая. Только робкая немного. Новых мест боялась. Все крестьяне лесом живут, на гору в лес круглый год ходят, завсегда что-то полезное можно из лесу принести: и хворост, и травы, и плоды, и коренья. А жена того парня боялась одна ходить, всегда ее муж провожал и ворчал, что она такая трусиха. Жена немного освоилась и стала одна в лес ходить. Так ей понравилось: дома не сидит, все в лес шастает.
Через положенное время стало заметно, что жена затяжелела. Пришло время рожать. Повивальная бабка сказала, что ребенок не один. И точно, родила женщина тройню. Но не детей. Три больших яйца, немного мягких на ощупь.
И муж, и его родственники не знали, что и думать. Позвали родственников жены. Родня с обеих сторон долго судачила, но все-таки решили яйца вскрыть. И только к ним подошли, как они сами раскрылись и выскочили оттуда нет, не сотни, а тысячи мелких паучков.
Люди в крик. Кто-то в обморок упал, кто-то из дома убежал, мужчины принялись пауков давить ногами. Потом факелы соорудили и из всех щелей этих паучков выкуривали и убивали.
Только матери жены удалось разговорить заплаканную роженицу: «Встретила я в лесу мужчину обходительного. Он все мои работы за меня делал, а потом меня ласкал и ублажал». Муж же, услышав это, затрясся от ужаса: «Это же был человек-паук!»
Когда после родов и скандала жена в себя пришла и первый раз с кровати встала, начала перед собой руками махать:
— Что здесь за паутина?
— Какая паутина? Нет тут ничего.
— Тут везде нити и они шевелятся!
Ничего не могла делать женщина. Куда ни пойдет, на что ни посмотрит — всюду глаза паутина застилает. Вскоре совсем ослабела и ходит не могла, только лежала и повторяла: «Паутина! Паутина!»
Так и умерла добыча человека-паука.
Исходный текст: история из антологии «Японские народные сказания» (яп. яз., 1973); русскоязычный перевод (Е. Рябова?) включен в сборник «Аокумо» [«синий паук»], 2002