В дальнем царстве, в Японском государстве жили-были... Почему дед и баба? Муж, да жена.
Жили они вполне себе неплохо, а когда жена свое бытье с подругами сравнивала, то можно сказать, что и хорошо. Муж-то ее уважал и руки на нее никогда не поднимал, и слушался во всем. Правда, немного трусоват был, но может быть оно и к лучшему.
Только вот ночью приспичит мужу до отхожего места сходить, он обязательно жену будит: «Женушка, мне по-быстрому во двор сходить надо, ты постой рядом, послушай, как бы чего не случилось!»
Вот как-то раз снова разбудил он жену, а та зевнула и говорит: «Нельзя же быть таким трусом! Сегодня один до нужника пойдешь!»
Слово жены вес имеет. Как ни боязно, а пришлось мужу одному в туалет идти. Туда-то быстро доскакал, а там дверку за собой прикрыл, дело свое делает и в тишину вслушивается. И показался ему какой-то шорох снаружи. Он свой нос высунул в отверстие в двери, а перед ним что-то светлое шевелится.
Был это цветок под названием «ночной лик» [ботанически могут быть разные вьющиеся растения с крупными белыми цветами, распускающимися ночью]. Подумал мужичок, что это призрак на него нападает, чтобы закричать воздуха в грудь набрал, а цветок и присосался к его носу, оторвавшись от стебля. Мужик уж и позабыл, что кричать хотел, домой побежал, халат не подвязав, как был, с цветком на носу: «Призрак! Призрак!».
Дома жена сперва всполошилась, а потом фонарь зажгла и рассмеялась: «Нет никаких призраков! Цветок это, ночной лик, вот, посмотри» — сняла цветок у мужа с носа и в руки ему дала.
А потом долго стыдила, что муж такой трусишка, несуществующих привидений боится. Ну муж и решил, что раз привидения не существуют, то и бояться их он больше не будет.
А работал муж курьером, еду людям доставлял. А где еда, там и сакэ. Коллектив у них был дружный, часто вместе праздновали то дни рождения, то какие-то знаменательные события. И вот как-то раз что-то снова праздновали, то ли день Парижской коммуны, то ли День благодарности труду, сейчас это не важно. А важно, что все напились и начали истории про призраков рассказывать.
А наш курьер говорит, что в призраков он не верит, их ничуть не боится и если они и есть, то это только цветы «ночные лики». На это коллеги возразили, что призраки вполне объективны и даны нам в ощущениях, а кто не верит, пусть ночью сходит на пустырь перед деревней. Все прохожие там отчетливо слышат: «Бэру-хон, бэру-хон!»
Засиделись за спорами допоздна. Но тут курьер заволновался, что солнце уже село, а дома ждет уважаемая им жена. Распрощался с коллегами, короб свой курьерский на спину взвалил и домой пошел.
И надо же так случиться, что возвращался он по тому самому пустырю, заросшему мискантусом, о котором коллеги предупреждали. Услышал он вдали шорох травы и голос и решил: «Это опять цветок, я его не должен бояться!» — и свернул в заросли мискантуса.
Зашел глубоко и обратился к призраку: «Уважаемый ночной лик! Прошу меня извинить, но ты мне не страшен. Я уже носил таких как ты». Прямо над ухом курьер услышал: «Бэру-хон, бэру-хон!»
«Что? Хочешь верхом? Ну давай, только немного, можно в моем коробе!»
Ничего курьер не увидел, но почувствовал приличную тяжесть в коробе: «Ну что же, поехали!»
Донес короб до края пустыря: «Уважаемый ночной лик! Мы подходим к деревне. Не желаете ли вылезти?» — но ничего не изменилось.
Дошел курьер до дома: «Уважаемый ночной лик! Мне нужно домой возвращаться. Можно здесь распрощаться!» — но в коробе было тихо: «Ну что же, тогда приглашаю вас в гости!»
Вошел он в дом, сандалии снял и крикнул: «Жена, я призрака принес, иди встречай!»
Снял муж со спины короб, открыл, а там золотые слитки блестят.
Утром отнес он эти деньги в сельсовет, совета спрашивает: кому это богатство принадлежит. В сельсовете ему ответили, что, очевидно, неизвестное божество наградило курьера за храбрость, поэтому указанные средства считаются заработной платой за вычетом соответствующих налогов.
Тогда и уволился муж из курьеров и с женой они на полученные деньги собственный бизнес открыли.
Назвали фирму «Ночной лик».
Исходный текст: история из антологии «Японские народные сказания» (яп. яз., 1973); русскоязычный перевод (Е. Рябова?) включен в сборник «Аокумо» [«синий паук»], 2002