Собачий пепел (сказка)
Все в Японии знают сказку о деде Ханасаке [дословно что-то вроде «Расцветатель»], который заставил зацвести сухие деревья. Стишки про него дети читают в самом нежном возрасте. Но это только сказка, а я вам сейчас расскажу всю правду.
Итак, жили-были в Японском царстве два деда. Нет, не вместе. Каждый отдельно жил, со своей отдельной женой-старухой. Первого звали Симода [дословно «нижнее поле»], а второго, соответственно, Уэда [«верхнее поле»].
И были они не то, чтобы друзьями. Вернее назвать их соперниками. Всю жизнь старались они делать так, чтобы было не хуже, чем у соседей. Так и дома свои ставили, так и жен себе искали. Конкуренция — сильная штука, шевелиться заставляет.
И вот как-то дед Симода предложил:
— Давай нашу реку перекроем плотинкой и встроим в нее ловушки для рыбы. Всё какое-никакое разнообразие в питании. Я предлагаю у излучины — и близко, и рыбе должно это место нравиться.
— Нет, Симода, не буду я с тобой рыбой делиться. Давай ты свою плотинку поставишь, где хочешь, а потом я свою. Цени, что я даю тебе выбор лучшего места!
На самом же деле Уэда рассуждал так: «Всё в реке по течению вниз плывет, и рыба должна так поступать. Пусть этот дурачок Симода перекроет реку, где пожелает, а я поставлю свою плотину выше его и вся рыба будет моей!»
Соорудили они плотинки. Уэда сколько ни проверял, в ловушках только грязь, да ил.
Интересно, что там у Симоды? Подговорил он жену сходить, да посмотреть, что, да как.
Пошла Уэдова старуха мимо дома Симоды, смотрит, тот с рыбалки возвращается, полный мешок рыбы тащит.
— Здравствуй, сосед! Никак, удачно на реку сходил?
— Здоро́во, кума. Да, грех жаловаться. Рыбы много, пусть и не очень крупной. Давай я тебе немного отложу!
Вернулась жена к Уэде и ругается:
— Что за никчемный муж мне достался, настоящий недотепа! У Симоды глянь, какая рыба, а ты только непонятно куда ходишь!
— Не переживай, не будет у Симоды рыбы!
Схватил Уэда топор, да к речке побежал. Выворотил на берегу корягу здоровенную, да в реку скинул: «Доплывет коряга до плотины Симоды и снесет ее!»
И опять подговорил жену сходить на разведку.
Пошла жена мимо дома Уэды, встретила соседа и как бы невзначай спрашивает:
— Как у тебя дела на реке? Небось опять за рыбой ходил?
— Нет, кума, некогда пока. Река такую знатную корягу принесла! Прямо к излучине подогнало и на бережок аккуратно вынесло. Я корягу на поленья распустил, целый день дрова ношу. Так повезло! На полгода хватит.
Снова жена на Уэду ругается: «Даже прицелиться не можешь! Река-то перед плотиной изгиб делает, коряга твоя на берег вышла!»
Скинул Уэда вторую корягу, еще больше первой, но с тем же результатом: уткнулась она самым краешком в плотину и остановилась. Симода дров на вторую половину года наготовил.
«Надо снаряд с самого дальнего берега пускать!» — решил Уэда. Нашел самую большую корягу, еле приволок, весь вымок, пока к дальнему берегу гнал, но выпустил теперь уже наверняка. Разрушила коряга плотину, но и сама в ней застряла.
Вытащил Симода корягу и отволок ее домой, начал рубить, смотрит — а внутри что-то белеется. Вскрыл он ствол, а там живой щенок. Крохотный и белый, как снег.
— Смотри, старуха, что нам боги послали!
— Какой хорошенький! Голодный, наверное. Дай ему каши!
Дал старик щенку миску каши — он вдвое вырос, дал вторую — вчетверо. Стал щенок ростом с хорошего жеребенка. Долго бы Симода так играл, да щенок вдруг прокашлялся и говорит человеческим голосом на чистом японском языке, да так ровно, как диктор в телевизоре:
— Большое спасибо, хозяева, за кашу. Но разрешите поинтересоваться, вы не из этих... ну... не из веганов?
— Нет, как можно!
— Отлично! Просто сейчас сезон охоты на оленей. Мне хотелось бы с тобой, хозяин, сходить.
— Олени — это, конечно, хорошо, но нет у меня ни лука, ни ружья. Я больше плотник, чем охотник и у меня инструмент, а не оружие.
— Лук нам не понадобится, а ружей я и сам не люблю, больно громкие они. Пойдем, посмотрим, что у тебя за инструменты!
На следующее утро наготовила старуха походной еды, старик взял молоток и топор, которые пес посоветовал и пошли они вдвоем на охоту.
Пес легко бежит: тыгдык-тыгдык, а старик сзади плетется: топ-топ, топ-топ.
Говорит пес:
— Клади свою ношу мне на спину, да и сам садись!
— Да где это видано, чтобы на собаках верхом ездили!
— Садись, хозяин, не переживай, мне не в тягость!
Изогнулся пес, кашлянул и вылетел у него изо рта маленький бубен. Начал пес в бубен стучать, подпрыгивает и поет:
Все олени с ближних гор,
Ждут вас молот и топор,
Все олени с дальних гор,
Ждут вас молот и топор!
И действительно набежало тут множество оленей, без страха подходят и головы подставляют. А старик по ним молотком бьет. Много мяса заготовили, еле до дому довезли!
Начали дома оленину жарить, парить и варить. А в то время как назло мимо жена Уэды шла. Слышит, посудой звенят. Надо бы пойти посмотреть, в чем дело!v
— Здрасьте, соседи! У нас дома очаг ненароком потух, вот пришла я уголечков попросить. Чем это у вас так вкусно пахнет?
— Заходи, кума, садись за стол. Оленину мы приготовили.
— Ну что же, отведаю самую малость!
Конечно же, расспросила соседка во всех подробностях, откуда столько мяса взялось. Наелась до отвала и косточки с собой заворачивает:
— Отнесу старику своему, пусть погложет!
— Да брось, кума! Для Уэды мы еще мяса дадим, хорошего.
Завернули соседке с собой разного мяса. Понесла она его домой, да по дороге жалко стало мужу своему отдавать. За сараем съела сама, сколько могла, лучшие куски, а худшие понадкусывала.
Но Уэде и такой подарок понравился, редко он мясо видел.
Снова жена Уэду пилит: «Попроси у соседей чудесную собаку, принеси нам мяса! С ней даже работать не надо: и довезет, и добычу нагонит, знай себе отдыхай!»
Выпросил Уэда пса и собрался отдыхать в горах. Взял молоток, топор, шезлонг, патефон, мангал, шашлыки, ну и выпить, конечно. Погрузил все это на спину собаке и сверху сам уселся: «Но, поехали!»
Довез пес Уэду в горы. Тот шезлонг разложил, патефон завел, шашлыки пожарил и сам их все и съел, с собакой не поделился.
Изогнулся пес, кашлянул и вылетел у него изо рта маленький бубен. Начал пес в него стучать:
Пчелы-осы с ближних гор,
Ждет вас гнусный крохобор,
Пчелы-осы с дальних гор,
Ждет вас гнусный крохобор!
Налетели тут пчелы и осы и ну жалить Уэду. А он-то оленей ждал, молоток в руках держал. Рассердился он на собаку и ударил молотком, уложив насмерть. Закопал Уэда пса и поставил над могилой знак из жердочек.
Пришел Симода требовать свою собаку назад, а Уэда ему и отвечает: «Убил я его. Твоя скотина напала на меня, насекомых натравила. Хорошо, что у меня аллергии нет! Там в горах я его и прикопал. Над ним знак из жердей, вроде подставки, на которой рис сушат. Ну захочешь — найдешь!»
Заплакал Симода и пошел передать жене печальную новость. А потом в горы отправился. Отыскал могилку и отчитал на ней заупокойную молитву. Думает: «Что бы взять на память о друге? Возьму, пожалуй, жердочку».
Принес Симода жердь домой. Сидят со старухой, пса вспоминают:
— Вот сейчас бы на охоту пошел, оленины бы нам добыл!
— Нет, сейчас сезон кабана, принесли бы мы с ним свинины.
— Ох, свинина! Как я люблю окорок!
Сказала так старуха, да и махнула жердью. Бубух! Откуда-то сверху свалился огромный окорок.
Старик взял жердь в свои руки: «А тоненький бекон?» Хлоп! Упала стопка тонких, почти прозрачных ломтиков свинины.
Наготовили старики полный стол в память о собаке. И снова у соседки словно нюх на дармовщинку. Зашла в гости, наелась, для мужа в подарок мяса получил, да выведала всё, что хотела.
И опять жена Уэду к соседям посылает: «Попроси у них чудесную жердь, пусть нам свинины наколдует!»
Выпросил Уэда жердь, домой принес: «Эй ты, палка, слушай меня! Доставь сюда еды, какой я достоин!» — махнул жердью и повалился сверху свиной навоз, весь дом изгваздал!
Рассердился старик, сломал жердь об колено и в очаге сжег.
Пришел Симода за своей жердью, а Уэда и говорит:
— Твоя палка мне дом испоганила, пришлось все циновки менять. Сжег я ее!
— Ну хотя бы пепел отдай!
— Да забирай!
Набрал Симода в очаге пепел, домой вернулся, думает: «Надо бы развеять его по ветру!»
Забрался старик на крышу и начал пепел в воздух кидать: «Лети пепел туда, где птицы летают!»
Поднялся пепел вверх, где стая гусей летела. Попал им в глаза и клювы. Гуси и попадали, прямо в руки старика со старухой. Снова можно жарить и варить!
И опять старуха-соседка заявилась, наелась гусятины и выспросила все в деталях, что делать и что говорить нужно, даже записала, чтобы не забыть.
Передала инструкцию мужу, а тот радуется: «У нас в очаге еще пепел остался. Сейчас гусей насшибаем. Готовь, старуха, кастрюли и жди, когда гуси падать будут!» — а сам на крышу полез.
Кинул горсть пепла, а его ветром назад в лицо принесло. Забились у Уэды глаза, нос и рот, не видит он ничего. Оступился и грохнулся с крыши. Его старуха в кастрюлю и поймала: «Ох какой жирный гусь и совсем без перьев, как чудесно!»
Сварила она старика, стала есть, да что-то не жуется. Смотрит, а она ухо жует: «Видно это не гусь был, а муж мой. Ну и сам виноват, недотепа! Надо было внимательней инструкцию читать!»
Редкий извод широко известной сказки «Дед Ханасака», исходный текст: Японские народные сказки. (сер. Библиотека всемирной литературы) /Изд."Эксмо". Пер. с яп. Маркова В. М. 2019. ISBN: 978-5-04-094164-3
iskonno.ru
Фэйсбук
Инстаграм
Дзен
Пинтерест